Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— И все-таки, говорят, он присутствовал при всех партиях, которые играла его супруга?

— Вот именно! — Боровский с уважением посмотрел на детектива. — На это время у него нашлось. Да что тут, я не сомневаюсь, что он помогал ей выигрывать.

— Все, что вы мне сообщили, чрезвычайно интересно. А как вы сами думаете, что было ставкой в турнире?

— Думаю, что шкатулка.

— Та самая, которую искал Рожновский? Мне рассказала о ней панна Чедо. А кто, по вашему мнению, был наиболее заинтересован в исходе игры?

— Милевский и скандинавы, ну и в некоторой степени художник, хотя он и не очень сильный игрок. И еще, разумеется, пани Рожновская.

— А в шахматном турнире этого года?

— Вы же сами видите — те же!

— Ваше мнение об игре художника?

— В этом году он играет несравненно лучше, прошлым летом одни проигрыши, смотреть не на что. А теперь подумайте хорошенько, пан Ковальский, над тем, что происходит на турнире. Кто был его инициатором? Пан Милевский. Кто проявляет наибольшую заинтересованность в исходе турнира? Пан Милевский. Кто проявляет наибольшую энергию и настойчивость в игре? Пан Милевский. Ну и самое важное — в прошлом году он наверняка был бы победителем турнира, если бы не Наталья Рожновская…

— Вот и мотив.

— О! Вы все понимаете. Идем дальше. Рожновский. Почему он не играл? Почему вместе с женой обманывал других участников турнира? Почему сбежал за границу? Наверняка что-то знал и почувствовал, что милиция идет по его следу.

— А норвежец?

— Тоже хорош, доложу я вам! Знаете ли вы о его тяжелом материальном положении? Ага! По виду не скажешь! А я в этом году даже не хотел сдавать ему комнату. Я солидный коммерсант, у меня свои принципы, и я вовсе не намерен заниматься благотворительностью. Прошлым летом сколько у меня было из-за него неприятностей, вы не представляете! И решил — все, больше с ним дела не имею. Но в этом сезоне за него поручился господин Ингмар Свенсон, и я пошел на уступки. Посмотрим.

— Так в этом сезоне он не оплатил авансом своей комнаты?

— Не оплатил. У него и не было денег. Представляете? Даже наших…

Спохватившись, что сказал лишнее, Боровский попытался перевести разговор, опять предложил Баксу выпить, потом неуклюже попытался исправить сказанное:

— Да нет, вы не подумайте… Вырвалось у меня не то, что я хотел сказать. У меня вся бухгалтерия в порядке, финотдел никогда не имел претензий, я в любой момент могу показать мои бухгалтерские книги… А наши деньги ничуть не хуже, пан Ковальский, ни капельки не хуже. Да что там, даже лучше! А кстати, не господину ли Нильсону давала в долг деньги Мария Решель? Ну, те самые семьдесят тысяч, о которых вы говорили. Хотя вряд ли.

Такая рассудительная женщина… А в финансовых вопросах даже излишне рассудительная.

— Жаль, что только в финансовых. Будь она столь же рассудительна в других вопросах, наверняка осталась бы жива.

— Золотые слова, пан Ковальский, золотые слова! Ну и последняя информация. — Боровский сделал паузу, чтобы произвести большее впечатление. — Знаете ли вы, что «Альбатрос» я купил у пани Рожновской? Как, знаете? А от кого? От журналиста? Известный болтун, ну да тем лучше, ибо то, что я намерен вам сообщить, связано с домом. Так вот, Наталья Рожновская, светлая ей память…

— Урожденная Миллер…

— Да, урожденная Миллер, получила этот дом в наследство после смерти отца, у которого светлой памяти пани Решель еще до войны была домработницей! А, каково? Что вы на это скажете?

Ничего нового Боровский не сообщил, но для детектива важно было само желание владельца пансионата информировать его о таких вещах. Ну и, разумеется, тот факт, что предположения Бакса оказались верны. Поэтому он вежливо ответил:

— Это очень ценная информация, благодарю вас. Я сегодня же позвоню моему другу в воеводское управление МВД, пусть приезжает и сам занимается распутыванием дела. А меня интересует вот что. — И он тоже сделал паузу для пущего эффекта. — Куда подевалось завещание?

Рюмка коньяка в руке Боровского дрогнула, однако он быстро оправился.

— О каком завещании вы изволите спрашивать?

— О завещании пани Решель, я узнавал у нотариуса, его нигде нет.

— А, — с облегчением выдохнул Боровский, — я и сам думал об этом, но не проверял у нотариуса, нет, не проверял. Видимо, пани Мария не составила завещания, жаль, столько денег отойдет государству! А ведь я много для нее сделал, вряд ли кто был ей ближе…

— Ну, так я загляну ненадолго в подвал.

Подвальные помещения «Альбатроса» были в образцовом порядке, везде чистота. Стены побелены, полы выложены керамической плиткой. По левой, восточной стороне коридора первой комнатой оказалась баня, вернее, финская сауна — комфортабельная, можно сказать, просто замечательная, и, к сожалению, не действующая, о чем свидетельствовал толстый слой пыли, покрывающий скамьи и пол. Ах, что за пол! Сделан он был из чередующихся белых и черных мраморных квадратов. Сравнение с шахматной доской напрашивалось само собой. Бакс сосчитал мраморные квадраты восемь на восемь. Надо же, какое совпадение!

За сауной находилась лестница и затем длинный коридор, постепенно сужаясь, тянулся до противоположной стены. Вот котельная — плохо освещенное помещение с большой печью, какими-то агрегатами и сплетением толстых и тонких труб. Здесь же находилась куча кокса, лопаты, небольшой столик, две табуретки и шкафчик. В котельной было жарко, поскольку несмотря на лето отдельные агрегаты топились для хозяйственных нужд. Над кучей кокса виднелось довольно большое окошко без стекла, но с решеткой. Детектив внимательно рассмотрел эти владения кочегара Лизенги, затем осторожно пробрался к окну и, приподнявшись на цыпочки, осмотрел подоконник. Через это окно в котельную кидали уголь, о чем свидетельствовали засыпанный углем подоконник и забившийся в решетку кокс. Убедившись в этом, Бакс отвернулся от окна и вздрогнул.

На куче кокса валялись какие-то ботинки. Осторожно взобравшись по осыпающимся хрустящим комьям наверх, Бакс протянул руку и достал их. Это были мужские ботинки большого размера на толстой рифленой подошве, о которых говорится «на гусеничном ходу» или «тракторы». Иностранная модель, коричневого цвета, с коричневыми шнурками. «В похожие был обут ночной стрелок. Если это те самые, вопрос: зачем он их бросил сюда? Точно такие видел я на ногах у Нильсона, и размер вроде тот же».

Взяв со столика в котельной старую газету, детектив завернул в нее ботинки, затем осмотрел оставшиеся помещения подвала. Осматривал уже без особого интереса, просто для порядка. Прачечная, помещение для сушки белья, какой-то чулан, мастерская с длинным верстаком и двумя тисками и наконец мастерская Боровского, запертая на патентованный замок.

Оказавшись в своей комнате, Бакс развернул газету и осмотрел ботинки. В извилинах рифленой подошвы он обнаружил засохшую грязь с приставшими к ней травинками. А та ночь была дождливая… Задники ботинок смяты. Бакс улыбнулся. Он почти не сомневался, что именно эти ботинки были на ногах того, кто стрелял в него в ту ночь.

Каждая автомашина имеет свой тайник, владелец устраивает его в соответствии со своими вкусами и потребностями. В данном случае тайник не был особенно хитрым, хотя надо отдать должное владельцу машины — сделан с умом.

«Фиат 125п» — собственность Боровского — стоял во дворе, остальные автомашины — в длинном здании, служащим гаражом, с несколькими въездами. Были там две автомашины марки «вольво», один «таунус» и один «мерседес» — машины скандинавов и Милевского.

Попасть в гараж не составляло труда, особенно для Бакса, у которого в голове были кое-какие сведения по части проникновения в запертые помещения, а в руках — набор необходимых для этого инструментов, предоставленный ему поручиком Вятером, которому, в свою очередь, их любезно одолжил знакомый медвежатник.

В гараж детектив забрался средь бела дня, но через окно, помещенное под крышей. Внутрь проникало мало света, и Баксу пришлось несколько минут просидеть без дела, пока глаза не привыкли к слабому освещению. Вскоре он уже смог рассмотреть во всех подробностях все четыре машины — новые, красивые и удобные. Детектива интересовала лишь одна из них. Дверной замок — тонкая вещь, но опытная рука, вооруженная не менее тонкими инструментами, без труда справилась с ним. Тихий треск — и дверца автомашины открылась.

Красивая темно-красная обивка с выпуклым узором, в луче заплутавшего солнечного света сверкнул никель. Матово-черное рулевое колесо, золотые и красные надписи на приборной доске. Радиоприемник. Детектив нажал на кнопку, золотом осветилась шкала — Варшава, концерт по заявкам. «Дорогой и любимой бабушке в связи с ее восьмидесятилетием прошу передать шлягер „Ах, где же эти мужчины?“ в исполнении Дануты Ринн и рок-группы». Милый, любящий внучек… Так, с чего начнем? Сиденья? Старо! Если разобраться, все уже было: шасси, колеса, багажник. В конце концов, автомашина — не небоскреб и даже не самолет, где запросто можно спрятать несколько килограммов взрывчатки — и ищи-свищи! Но искать надо, искать методично, обшарить все подряд. Как бежит время! Лучше не смотреть на часы. Ясно, что всего он и так не успеет осмотреть, как всегда, надежда на счастливый случай, на то, что повезет, на то, что осенит вдохновение и он найдет тайник.